Восхождение. Альбом авторских песен

Восхождение

Спасибо за заботу, Отец!
За то, что всё - в надежных руках
Твоих и Ты готовишь венец
Тому, кто побеждает свой страх.

Тому, кто поднимает свой взгляд
Над тленом и кольцом суеты,
И кто не смотрит больше назад,
Штурмуя пик Твоей высоты.

Ты учишь побеждать сыновей,
На старте отведя в самый низ.
Ты тренируешь их много дней,
Чтоб дать им бесконечную жизнь.

И учишь побеждать их себя,
И, поднимаясь узкой тропой,
Они преобразятся в Тебя,
И повлекут сей мир за собой.

Обращение

Надел сюртюк почти военный,
Мундштук заправил боевой,
Он столько лет был в лапах тлена,
Что осенил его покой.
Ведь жизнь его была удобной,
И шла, как стражник, по часам,
Хоть бесприютен был, как облак,
Носимый по материкам.
Он не искал особых выгод,
В любимчики начальств не лез,
И по работам он не прыгал,
Не придавал знакомствам вес,
Он просто жил, при том пытясь,
Соединить и дух, и плоть,
Но это трудно, коль не знаешь,
Что хочет от тебя Господь.
Он был слепым, хотя и видел,
Он видел, хоть и был слепым,
Он так же часто ненавидел,
Сколь часто также и любил.
Добро и зло, и справедливость
Определял он по делам.
И он не ведал Божью милость,
И он не ведал, кто он сам.
Когда же Бог его приметил
С Небес Своих его позвал,
Он позабыл про всё на свете
И без оглядки побежал.
Он знал уже, что жизнь без смысла
Обычно названа судьбой.
И что досель не жил, так вышло,
А занимался лишь собой.

Измученное сердце

Измученное сердце впитало столько яду,
Измученное сердце, как выжато рукой,
В нём - боль сверлом отверстий, и лучшая награда
Измученному сердцу - кладбищенский покой.

То ль мудрости не стало ему, то ль воспитанья,
То ль мир таков, что яду ему не избежать,
Измученному мало ещё его страданья,
Его таки пристало догнать и наподдать.

Но мир не переполнен ещё последней каплей,
Когда ж воспламенится, то вспыхнет и сгорит,
Измученное сердце не стало грубой паклей
И потому не стало, что всё ещё болит.

Жизнь поэта

Когда приходит пониманье,
То отступает суета,
Благословенно то познанье,
Что облекается в слова,
Которые шарами в лузу
Ложаться точно на заказ,
(Испытывал на прочность Музу
Подобным образом не раз).
А после шерстяной кольчугой
Я облачался в вещий стих,
И превращался он мне в друга,
Затем в противника на миг.
На третий день ставал мне чуждым,
Что я не узнавал потом,
Он был на время только нужен,
Как арендованный мной дом.
Теперь опять ищу я форму,
В которой тоже поживу,
И это стало уже нормой,
Что не стою я, а иду.
И так до самой до основы,
Где позовет последний глас,
И там не нужно будет слово,
Что воплощалось всякий раз.

Памятка

Когда в припадке словоблудья
Я позабуду обо всём,
Пусть вспомню о молчащем Будде,
Будь я последним дураком.

Когда в припадке дикой страсти
Я возжелаю не жену,
Пусть вспомню о горящей пасти
Геены огненной в аду.

Когда же в сытом равнодушьи
Я отвернусь от чьих-то слёз,
То дай мне ощутить удушье,
Что принял на кресте Христос.

Верность

От вгрызся, как собака в кость,
Как хищник впился в свою жертву,
Он видел истину насквозь,
И зуб сломал о её тверди.
Но всё никак не отпускал
И окровавленою лапой
Из сил последних всё держал
Её и даже павши на пол.
И бесновались все враги,
И отрывали по кусочку
Из его тела и куски
Все кровоточили и почки
Уже отказывались жить
И лишь тогда по мановению
Вдруг стала истина служить
Ему и стало Воскресенье.

Суд

Поднимается в пространстве
Золотой небесный дождь
И своим манящим танцем
Он бросает меня в дрожь.
Соты с капающим мёдом,
Лунный проблеск серебра,
Мои прожитые годы -
Жизнь испитая моя .
Дай увидеть мне богатства
Жизни траченной моей -
Неразбуженное братство,
Сад небесный из камней,
Мою тайную дорогу,
Что торица без конца,
Удивительного Бога
Без фигуры и лица,
Золотой небесной нитью
Что меня к Себе ведёт,
Что пристало? Слёзы лить мне
Или же наоборот?
Непригоден я к прожарке?
И мешок свой из костей
Зря тащил я в полдень жаркий
В ожиданьи новостей?
Подожду, пока закроют
Меня в склепе Бытия,
Книги мудрые раскроют,
Прочитают про меня.
С замиранием услышу
Надлежащий мне вердикт,
Слышишь, как бесшумно дышит
Вечномыслящий тростник?
Словно бы десерт к обеду,
Назначение и роль
Я приму. Потом поеду
Выводить земную боль.

Знакомый знакомец

Есть у меня знакомый незнакомец,
Ни имени не знаю, ни судьбы,
И ничего не знаю о нем, кроме
Того, что признаётся мне в любви.

Но признаётся так своеобразно:
Не говорит приятных милых слов,
Не дарит мне подарков всяких разных,
И ни тебе оваций, ни цветов.

Нет, я не обделен его вниманьем,
Как только новый стих я напишу,
Он тут же, словно бы по партзаданью,
Спешит оценку выставить свою.

Не балует меня разнообразьем,
Как правило, иль двойка, чаще - кол.
Пародией, бывало, меня дразнит,
Да побольнее,  чтоб достал укол.

Он явно уязвлён своей любовью,
И как мальчишка, что горит в стыду,
Признаться не способен без злословья,
Да дернуть побольнее за косу.

Он явно добивается вниманья,
И лезет показаться на глаза,
Но как добиться моего признанья,
Так и не понял, бедный, никогда.

И чем ему помочь, увы, не знаю.
Как научить культуре бытия?
И я, как комплименты, принимаю
От страха неумелые слова.

Слава

Дорогая похвала!
Лучшая оценка!
Сливки свежие с утра!
Золотая пенка! -
Эта милая хула,
Критика без меры,
Оскорбления слова,
Подлости примеры.
Это мне с недавних пор
Стало так казаться,
Что вниманья дирижер
Обернулся, братцы
Посмотрел, как из огня,
Вроде бы, заметил,
Палочкой пустил в меня
Злые стрелы эти
И  сказал - прими скорей
В качестве подарка
Я даю тебе огней
Много самых ярких.
Распишись и забери - 
Славой обеспечен,
Всё, что сделал на крови,
Сделано навечно.

Наказание

В юдоли скорби и печали,
Быть может, что спасенья нет,
Доволен будешь ты едва ли,
Когда ломает крылья свет.
Когда против тебя выходит
Непобедимый исполин,
В тебе изъяны все находит
Хоть Он - Отец тебе, ты - сын.
И выжигает их железом,
Испепеляет их огнём,
Всё, что сегодня не обрезал,
Обрежет, может быть, потом.
А для тебя, помимо боли,
Невыносимой будет мысль,
Что неужели Его воля
Тебе во благо и на жизнь?

Любовь

Прошло уж много дней и лет,
Но я о том забыть не в силах,
Уже и памяти то нет,
И кровь моя остыла в жилах,
Но чтобы я не забывал,
На сердце след зарубцевался,
Где Твой безжалостный кинжал
В него вонзился и остался...

Как забывал я о Тебе,
Ты вскоре снова появлялся.
Так возвращал меня к Себе,
А после снова отдалялся.
И снова раны бередил,
И разжигал, как раньше, чувства,
А после снова уходил,
Предательство - это искусство...

Я не сужу Тебя давно,
Ты - Бог и Ты творишь, что хочешь,
Да, я согласен, я - дерьмо,
Но почему меня Ты хочешь?
А может, нет другой любви?
И только эта, что осталась -
Прийди, потом опять уйди,
И рана, что зарубцевалась...

Последняя надежда

Одна надежда упованья
Меня сквозь слабости ведёт,
Неотвратимость наказанья
Прервала бреющий полёт.

И не понять мне слабой силой,
За что со мной Ты так суров?
Избавил Ты меня от пыла,
Избавить хочешь от трудов?

Я не питаю уж иллюзий -
Тебе никак не угодить,
Лететь или ползти на пузе -
Какая разница, как жить?

Когда вот так, без объяснений,
Со всего маху - носом в грязь?
И как прожить мне без сомнений?
Возможно ль, чтобы не упасть?

Но я иду, сказать точнее -
Ползу, весь сокрушенный в прах,
Точней - лежу, притом надеясь, -
Меня несешь Ты на руках.

Рана

Как след вселенского обмана,
Как память страсти роковой,
Была на сердце моем рана,
Перебинтована тоской.
И отголосками предательств,
Она звучала всякий раз,
И домогалась доказательств
Того, что любишь Ты сейчас. 
И все искала подтверждений,
Их нехватало всякий раз,
И тонким ядом осуждений
Она опутывала нас.
И в этой ране крылась бездна
И снова проступала кровь,
И была ей небесполезна,
Лишь бесконечная любовь.