Непростительная вина
На советской, на границе
Между сопок и полей
Рос мальчишка смуглолицый,
Что не знал своих корней.
Его папа офицерил,
И нес службу в тех краях:
Хорошо в эС-эС-эС-эРе
На казенных, на харчах.
Мама с папой - коммунисты,
И не знал мальчишка сей,
В том, забытом Богом месте,
Что по папе он - еврей.
И не то, чтобы скрывали,
Вроде, не было табу,
Просто жизнь не усложняли
Раньше времени ему.
Ведь не гласно, не наружу
Там, где правил социализм,
Бытовал в умах и душах
Подлый антисемитизм.
Слава Богу, что не били
По сопатке за углом,
Но, бывало, что дразнили
То евреем, то жидом.
И не понимал мальчишка,
В чем пред ними виноват?
Ростом вроде бы он вышел,
И умом не плоховат.
А когда мальчишка вырос,
Познакомился с Христом,
Получил свой крест навырост
И историю при нем,
Как распят Царь иудейский
За людские за грехи,
Как был продан за копейки,
Как отвергнули свои...
И уразумел наш парень
Жизни царственный закон -
Что чем выше ты летаешь,
Тем ты больше умален.
Непростительной виною
Был с рожденья виноват,
Как поникший головою
На кресте и Царь, и брат.
Между сопок и полей
Рос мальчишка смуглолицый,
Что не знал своих корней.
Его папа офицерил,
И нес службу в тех краях:
Хорошо в эС-эС-эС-эРе
На казенных, на харчах.
Мама с папой - коммунисты,
И не знал мальчишка сей,
В том, забытом Богом месте,
Что по папе он - еврей.
И не то, чтобы скрывали,
Вроде, не было табу,
Просто жизнь не усложняли
Раньше времени ему.
Ведь не гласно, не наружу
Там, где правил социализм,
Бытовал в умах и душах
Подлый антисемитизм.
Слава Богу, что не били
По сопатке за углом,
Но, бывало, что дразнили
То евреем, то жидом.
И не понимал мальчишка,
В чем пред ними виноват?
Ростом вроде бы он вышел,
И умом не плоховат.
А когда мальчишка вырос,
Познакомился с Христом,
Получил свой крест навырост
И историю при нем,
Как распят Царь иудейский
За людские за грехи,
Как был продан за копейки,
Как отвергнули свои...
И уразумел наш парень
Жизни царственный закон -
Что чем выше ты летаешь,
Тем ты больше умален.
Непростительной виною
Был с рожденья виноват,
Как поникший головою
На кресте и Царь, и брат.
Шмель
Шмель гудящий, шмель жужжащий
Залетел ко мне в окно,
Тишину рассек на части,
Воздух вспорот, как сукно.
Ни с кем больше не считаясь,
Будто нет тут никого,
Как хозяин он летает,
Словно этот дом - его!
Перебил часов ход мерный,
Даже капающий кран,
И, в конце концов, он первый
В лоб меня взял на таран.
Оборвал чужие думы,
Помешал моим мечтам, -
Я сидел себе и думал:
Вот же, наглость! Вот же, хам!
А потом меня пронзило:
А чем лучше я шмеля? -
Залетел в квартиру мира
И живу лишь для себя.
Залетел ко мне в окно,
Тишину рассек на части,
Воздух вспорот, как сукно.
Ни с кем больше не считаясь,
Будто нет тут никого,
Как хозяин он летает,
Словно этот дом - его!
Перебил часов ход мерный,
Даже капающий кран,
И, в конце концов, он первый
В лоб меня взял на таран.
Оборвал чужие думы,
Помешал моим мечтам, -
Я сидел себе и думал:
Вот же, наглость! Вот же, хам!
А потом меня пронзило:
А чем лучше я шмеля? -
Залетел в квартиру мира
И живу лишь для себя.
Обман
Закон капитализма - обмани,
Но обмани искусно , а не просто
Чтобы комар не подточил и носа,
А после наслаждайся и живи.
Попался, будь любезен, сядь в тюрьму,
И заплати большие отступные,
Не думай, что вокруг тебя тупые,
Ведь кто-то и тебе не по уму.
А если ты обманывать не будешь,
То станешь бедный, словно в церкви мышь,
Ты на работе много не получишь,
Не выйдет из тебя капиталист.
И нерушим закон сей, где б ты ни был,
И сколько б ты ни посмотрел бы стран -
Не пахнут деньги: где обман, там прибыль.
Где существует прибыль, там - обман.
Но обмани искусно , а не просто
Чтобы комар не подточил и носа,
А после наслаждайся и живи.
Попался, будь любезен, сядь в тюрьму,
И заплати большие отступные,
Не думай, что вокруг тебя тупые,
Ведь кто-то и тебе не по уму.
А если ты обманывать не будешь,
То станешь бедный, словно в церкви мышь,
Ты на работе много не получишь,
Не выйдет из тебя капиталист.
И нерушим закон сей, где б ты ни был,
И сколько б ты ни посмотрел бы стран -
Не пахнут деньги: где обман, там прибыль.
Где существует прибыль, там - обман.
Закон
Как по прошествии всех дней
Явилось скрытое значенье,
Пришел пророк Иеремей
И объяснил свое ученье.
Он рассказал мне как Моше
От Бога получил скрижали,
Как буквы в теле и душе
В огне духовном танцевали.
Когда ж Моше спустился вниз
С горы, сверкающей, как пламя,
То слово потеряло жизнь
И превратились буквы в камень.
И не могли животворить,
И бился весь народ в отчаяньи,
И смог он только сохранить
Лишь форму букв тех и их тайну.
И ничего не удалось,
И ничего не получилось -
Все буквы распадались врозь
И рвались смысловые жилы.
И вот тогда спустился Бог,
Облекшись в тело Имярека
И букву ту исполнить смог,
Закон вселивши в человека.
Явилось скрытое значенье,
Пришел пророк Иеремей
И объяснил свое ученье.
Он рассказал мне как Моше
От Бога получил скрижали,
Как буквы в теле и душе
В огне духовном танцевали.
Когда ж Моше спустился вниз
С горы, сверкающей, как пламя,
То слово потеряло жизнь
И превратились буквы в камень.
И не могли животворить,
И бился весь народ в отчаяньи,
И смог он только сохранить
Лишь форму букв тех и их тайну.
И ничего не удалось,
И ничего не получилось -
Все буквы распадались врозь
И рвались смысловые жилы.
И вот тогда спустился Бог,
Облекшись в тело Имярека
И букву ту исполнить смог,
Закон вселивши в человека.
Израилю
Священная корова Израиля,
Тебя до нас уж славно подоили!
Оставив нам лишь рог, копыто, глаз.
Зато теперь Израиль доит нас.
Он высосал из нас уже все силы,
И годы, что остались до могилы,
Он высосал из грудей молоко,
А нам оставил лишь одно говно.
Еще поставил до скончанья дней
Задачу превращать говно в елей!
Крест
Бывают легкие кресты,
Но только лишь для украшений.
Кулоном носятся на шее
Для вида и для красоты.
А кто-то спутал крест с диваном.
А что? Он тоже на спине.
Зачем гвоздями делать раны?
Удержит без гвоздей вполне!
Я так хочу креста полегче,
Чтобы не жал и не давил,
Жить так легко, креста отрекшись -
Не выбиваешься из сил.
Но понимаю я все лучше:
Значенье всякого креста -
Есть вовсе не в благополучьи,
А в отвержении себя.
И чем себя ты больше любишь,
Но и к спасению готов,
Тем тяжелее крест получишь,
Чтобы дать ближнему любовь.
Но только лишь для украшений.
Кулоном носятся на шее
Для вида и для красоты.
А кто-то спутал крест с диваном.
А что? Он тоже на спине.
Зачем гвоздями делать раны?
Удержит без гвоздей вполне!
Я так хочу креста полегче,
Чтобы не жал и не давил,
Жить так легко, креста отрекшись -
Не выбиваешься из сил.
Но понимаю я все лучше:
Значенье всякого креста -
Есть вовсе не в благополучьи,
А в отвержении себя.
И чем себя ты больше любишь,
Но и к спасению готов,
Тем тяжелее крест получишь,
Чтобы дать ближнему любовь.
Поэты
Стихотворение Александра Блока
Сладкая горечь
Ты скоси меня, Отец,
Как крапиву и чабрец,
Как ромашку на лугу,
Как несчастную судьбу.
Жизнь, конечно, это - дар,
А еще, конечно, пар,
Что над речкой поутру
Ждет всходящую зарю.
И когда туман уйдет,
Солнце встанет и зайдет.
И когда наступит тьма,
Забери, Отец, меня.
Я не в силах превозмочь
Эту тьму и эту ночь,
Я сражался до утра,
День прошел, и снова тьма.
Скоро вновь рассвет грядет,
А с ним смена подойдет.
Как крапиву, как чабрец,
Забери меня, Отец.
Как крапиву и чабрец,
Как ромашку на лугу,
Как несчастную судьбу.
Жизнь, конечно, это - дар,
А еще, конечно, пар,
Что над речкой поутру
Ждет всходящую зарю.
И когда туман уйдет,
Солнце встанет и зайдет.
И когда наступит тьма,
Забери, Отец, меня.
Я не в силах превозмочь
Эту тьму и эту ночь,
Я сражался до утра,
День прошел, и снова тьма.
Скоро вновь рассвет грядет,
А с ним смена подойдет.
Как крапиву, как чабрец,
Забери меня, Отец.
Ноктюрн номер 1
Поднимаюсь я от земли,
Опускаются вниз минуты,
Оставляя на дне души
Отрешенность улыбки Будды.
Я был ваш, а теперь чужой,
Вы мне в этом так помогали,
Что без помощи вашей большой
Стал чужим бы для вас я едва ли.
А теперь, словно поплавок,
Я был вытолкнут на поверхность,
И луны появившийся рог
Подцепил мое рваное сердце .
И теперь я, как горный олень,
Выпасаюсь безлюдно на склонах,
Лишь мелькнет среди вас моя тень
И одарит улыбкой влюбленных.
Опускаются вниз минуты,
Оставляя на дне души
Отрешенность улыбки Будды.
Я был ваш, а теперь чужой,
Вы мне в этом так помогали,
Что без помощи вашей большой
Стал чужим бы для вас я едва ли.
А теперь, словно поплавок,
Я был вытолкнут на поверхность,
И луны появившийся рог
Подцепил мое рваное сердце .
И теперь я, как горный олень,
Выпасаюсь безлюдно на склонах,
Лишь мелькнет среди вас моя тень
И одарит улыбкой влюбленных.
Ноктюрн номер 2
Я поднялся на горные кручи
И слегка осмотрелся вокруг.
Под ногами тревожные тучи,
Надо мною лишь солнечный круг.
Голубое бездонное небо,
Запах хвои, приятная тень.
Как давно я, мятежный, здесь не был,
Звезды не застилали постель.
Я давно уже не был беспечен,
И давно я не жил так легко,
Млечный путь мне прокладывал вечность
Но не верил я, словно в кино.
Мне немножечко нужно привыкнуть,
И усталость отпустит меня,
А потом снова, может быть, прыгну
В суматоху базарного дня.
И слегка осмотрелся вокруг.
Под ногами тревожные тучи,
Надо мною лишь солнечный круг.
Голубое бездонное небо,
Запах хвои, приятная тень.
Как давно я, мятежный, здесь не был,
Звезды не застилали постель.
Я давно уже не был беспечен,
И давно я не жил так легко,
Млечный путь мне прокладывал вечность
Но не верил я, словно в кино.
Мне немножечко нужно привыкнуть,
И усталость отпустит меня,
А потом снова, может быть, прыгну
В суматоху базарного дня.
Ноктюрн номер 3
Мне усталость ложится под ноги,
А забота кует кандалы,
Мы обычные, в сущности, боги
Пребываем в плену у земли.
Мы забыли, что значит свобода,
Мы забыли, что значит мечта,
Потеряв горизонт небосвода,
Мы свои поменяли места.
И вкусили мы горечь полыни,
И испили мы чашу борьбы,
В мире неоседающей пыли,
Мы ослепли, так проще идти.
Мы забыли, что кое - что можем,
А фактически, мы можем все,
Помоги нам все вспомнить, о, Боже,
И верни нам величье Свое.
А забота кует кандалы,
Мы обычные, в сущности, боги
Пребываем в плену у земли.
Мы забыли, что значит свобода,
Мы забыли, что значит мечта,
Потеряв горизонт небосвода,
Мы свои поменяли места.
И вкусили мы горечь полыни,
И испили мы чашу борьбы,
В мире неоседающей пыли,
Мы ослепли, так проще идти.
Мы забыли, что кое - что можем,
А фактически, мы можем все,
Помоги нам все вспомнить, о, Боже,
И верни нам величье Свое.
Фарисею
В мире много умных книжек,
Только чтобы их понять, -
На меня не будь обижен, -
Мало просто прочитать.
Чтоб найти свою дорожку,
Чтобы научиться жить,
Заглянувши под обложку,
Нужно шышечки набить.
И смотри, чтобы не вышло
По неопытности так -
Малый был способным, книжек
Начитавшись, стал дурак.
Отрывать слова от смысла
Научился он легко.
Здравый смысл тихонько вышел
Словно вор через окно.
В умозрительность конструкций
Ты поверил наизусть -
Наглотался дохлых функций,
Ходишь важный, словно гусь.
И других дотошно учишь
Наставляя свысока,
Ум ты как желудок пучишь -
Знаний много, как дерьма.
Только ты себя не знаешь
И не можешь применить
То, чему ты наставляешь -
Жизнь не зная, учишь жить.
Прожуужжал уже все уши,
Был бы умным, стал бы нем, -
И придирчив по-старушьи,
И цепляешься ко всем.
Надоедливая муха
Слепо бьется об стекло,
Только форточка наглУхо
Закупорена давно.
Только чтобы их понять, -
На меня не будь обижен, -
Мало просто прочитать.
Чтоб найти свою дорожку,
Чтобы научиться жить,
Заглянувши под обложку,
Нужно шышечки набить.
И смотри, чтобы не вышло
По неопытности так -
Малый был способным, книжек
Начитавшись, стал дурак.
Отрывать слова от смысла
Научился он легко.
Здравый смысл тихонько вышел
Словно вор через окно.
В умозрительность конструкций
Ты поверил наизусть -
Наглотался дохлых функций,
Ходишь важный, словно гусь.
И других дотошно учишь
Наставляя свысока,
Ум ты как желудок пучишь -
Знаний много, как дерьма.
Только ты себя не знаешь
И не можешь применить
То, чему ты наставляешь -
Жизнь не зная, учишь жить.
Прожуужжал уже все уши,
Был бы умным, стал бы нем, -
И придирчив по-старушьи,
И цепляешься ко всем.
Надоедливая муха
Слепо бьется об стекло,
Только форточка наглУхо
Закупорена давно.
Комментариев нет:
Отправить комментарий